От Саши Б.

О любви

Вчера ехала в троллейбусе с одной дамой. Она была в том возрасте, когда четкая грань между накрашенной женщиной и вульгарно разрисованной бабкой начинает потихоньку стираться. Мы проехали минут десять, когда она спросила: «А какая это станция? А когда Строителей? А Крупская?»

На этот вопрос немедленно откликнулся мужчина, стоящий неподалеку и сверкая во весь рот золотыми и железными зубами, принялся раздиктовывать ей маршрут 28-го троллейбуса. А она охотно улыбаясь, смотрела на него глазами прожорливого зверя.

Тогда я подумала: «Когда настает тот период времени, когда люди наконец остепеняются и бросают свои постоянные попытки завлечь кого-нибудь вообще? Почему этот мужчина так бурно отреагировал на даму преклонных лет, непервой свежести и не той комплекции? Почему эта замужняя дама (у нее было кольцо на четвертом пальце правой руки) вместо того, чтобы блюсти верность мужу и учить внуков тому, что такое «влюбленность» сама флиртует напропалую? Где рамки, ограничивающие человеческую натуру от постоянного заигрывания и призывающие ее, наконец, послушать свой разум? Каков предел? 60? 70? 90?

И почему ей, 50 летней тетушке, так легко флиртовать с мужчиной, в то время как нам, молодым и красивым, так трудно подойти к понравившемуся нам человеку? Может внешность не главное? Может «глаза в пол лица» и «ноги от шеи» не решают все дело и главное быть просто уверенной(ым) в себе и не боятся проигрыша, потому что уверенные не проигрывают. Не могут проиграть…»

…Я все размышляла над этим, а «моя» дама и мужчина вышли вместе на остановке Крупской и направились по дороге, и его разномастные зубы сверкали так, что казалось они освещают ночную улицу.

О любви (часть II)

«Не стоит искать совершенную любовь, потому что сама любовь не совершенна». Я хотела бы что-то добавить на эту тему, но боюсь, мне нечего сказать… О любви уже говорили и говорят так много, что сказать что-то еще значит перенасытить эту тему далеко и надолго. Фраза есть. Растолковывать ее, думаю, нет смысла. Спорить или соглашаться – это уже ваше дело и задача. Моя мысля завершается – значит это все.

THE END

Ваша С.

Дурак дураком

Возможно. Скорее всего. Как нормальный человек может выжить в этом Аду, я не представляю. А он жил… и жил, и жил, и жил. И у него хватало сил на это.

Он жил так, как хотел, делал то, что нравится, говорил то, что думал.

Он был умен, красив, начитан, ироничен, как Армянске радио, но…

А впрочем, было ли оно «но»? И какое? Он никогда не делал из себя нечто большее, чем был на самом деле. Он никогда не чувствовал напряга, общаясь с друзьями. Он никогда не ревел в подушку, думая о несовершенстве всего мира и от того, что одна голубоглазая заноза не видит его любви.

Он не стремился к уважению и почёту среди друзей.

Он учился как придется, лгал учителям без зазрения совести, списывал контрольные с удивительным «еврейским» =) талантом, пытался поступить в выбранный им ВУЗ на факультет журналистики.

Много ли было сех, таких как он?

Дурак дураков?

Нет, скажете вы… Я угадала?

Вы думаете, что сейчас весь мир заполнен циничными, двуличными пижонами, которые думают только о себе и о своем положении в обществе. Они есть. Они всегда есть. Они среди нас, а истина где-то рядом…

…Сколько он жил так? Говоря и думая одно и то же, оставаясь кем хотел и в то же время всем интересным.

Еще какое-то время.

В школе его любили, в институте (куда благодаря своим «еврейским» талантам он попал) уважали. С работы уволили. 

Он улыбался мне, когда я посетила его спустя год после окончания института. Его чистые искренние карие глаза сверкали, открытая мальчишеская улыбка обезоруживала. Мы болтали о детстве, о школе, обо всем. Я хохотала так, что умудрилась загадить ему новый ковер – вылила на него остатки кофе. Трясущиеся от смеха руки отказывались держать кружку.

Еще какое-то время мы перезванивались. Он искал работу. Я предложила ему попробовать свои силы в Армянском радио…

А еще через год он погиб. Его сбила машина возле метро. Спустя два часа после аварии он умер, так и не приходя в сознание от многочисленных травм, несовместимых с жизнью.

Я не была на похоронах. Не смогла бы. Привыкла видеть его весёлую улыбку, а не богообразное лицо в накрахмаленной манишке. Не хотелось запомнить его таким…

Сейчас, с годами, его лицо стирается из моей памяти. Русые волосы становятся пепельными, а потом и вовсе черными. Его поглощает тьма времен.

Только гранитная надгробная плита вспоминается при мысли о нем… 1979-2002… от рождения и до гроба…такой дурак!

Я не ответила на свой вопрос.

Много ли их, таких как он? Достаточно. Немного. Мало.

«Они есть, но они кончаются…» - это его слова на мой тот же вопрос. Это правда. Он часто бывал прав. Почти всегда. Как любой дурак.

Ваша С.

23 февраля посвящается… new

Мы с подругами сидим в кафе. Пьем горячий каппучино и беседуем. Вика меланхолично тыркает из коробочки салфетку за салфеткой и прикладывает к мокрым щекам.

Остальные пытаются сохранить вежливое спокойствие.

- Антон меня бросил! – заливается она, - нашел себе какую-то студентку с первого курса и теперь носится с ней как ненормальный! Что мне делать? – она обводит нас своим взглядом.

Я молчу. По правде говоря, я  в шоке. Вика и Антон были той редкой парой, которая если говорит, что будет вместе всю жизнь, то обязательно веришь.

-Знаешь, - задумчиво протянула Лиза, тряхнув светлыми кудрями, - попробуй покататься на роликах.

Вика недоуменно смотрит на нее, не донеся салфетку до носа.

-По квартире, из комнаты в комнату. До одурения, - с каждым словом ее губы всё больше разъезжаются в ехидной улыбке.

- Точно! – Сабина развеселилась, прикуривая сигарету, - или сноуборд! Берешь на прокат чужие вещи, едешь куда подальше, взбираешься на склон, стоишь там с полчаса с видом Наполеона при взятии Ватерлоо. А потом плюхаешься на доску задницей и катишься просто так!

Мила фыркнула:

- Мда, когда мне было плохо после расставания с Женей, я взяла с полки какой-то роман, открыла на самом интимном месте и начала читать, заменив имена героев на Женькино и нашей учительницы по французскому. Хохотала до коликов!

- Надо будет попробовать… - сказала Сабина, - а то я как рассталась с парнем, так сразу отправилась в ближайший бар, напилась и залезла на бильярдный стол, а всех, кто пытался меня оттуда снять, дубасила кием.

Вика вытаращила глаза.

- А что потом?

- Потом меня вывели. Но зато я так отвела душу.

- Я так не смогу! – Вика поникла. Официант галантно поставил перед ней новую коробку с салфетками. Уходя, он поймал горящий Милин взгляд. Через неделю они уже встречались, но это сейчас неважно (хотя еще через 3 недели после этого, мы вновь сидели в кафе, правда уже в другом, и придумывали новые способы отходняка).

- Вик, найди другого, - устало посоветовала я. Странно, что никто до этого еще не додумался.

- Другого? – глаза Вики расширились, - да кто может быть лучше моего Тошеньки?! Как ты могла подумать такое! Да никогда, ни за что в жизни. Я лучше ему что-нибудь подарю, скоро 23-е, авось мы помиримся…

Сабина молча вытащила из пачки очередную сигарету.

-Я закурю, - пробормотала она.

-Я  тоже, - Мила потянулась к ее пачке, хотя вообще-то она бросила 3 месяца назад.

Я допила остывший каппучино.

Слов не было ни у кого.

Хотелось просто взять тяжелый валенок  и долго лупить Вику по голове. Молча, потому что слов всё ещё не было.

Боже, благослови эту страну, край романтичных идиотов.

P.S. Спустя неделю, когда меня вконец достала историчка, я пошла к шкафу, достала оттуда первый попавшийся роман и принялась читать его, заменив имена героев на «Хосе-Филипп» и «Светлана Михайловна». Хохотала до коликов.

P.P.S. Поздравляю всех защитников Отечества с 23 февраля! J

© NorTherN-PigS™  2003-2004. Все права защищены.